Лионель попытался обогнать Дерри и загородить ему дорогу, но Морган уже поравнялся с ним и резко свернул налево, так, что его конь с размаху ударил коня Лионеля. Лионель не удержался и вылетел из седла, а Морган тем временем устремился за Ридоном, не дожидаясь, пока Лионель поднимется и поймает поводья мечущегося коня. В это время лучники Ридона выпустили град стрел, которые отскакивали от стальных шлемов и кольчуг Моргана и Ридона, но лошади ничем защищены не были, и вот уже конь Ридона опустился на согнутых ногах, пораженный в глотку случайной стрелой. Ридон вскочил и бросился к Лионелю, который уже сидел на коне, делая лучникам отчаянные знаки прекратить стрельбу, но тут другая стрела поразила Дерри в спину, в тот самый миг, когда Морган уже догнал его, а лучники уже опустили свои луки. Морган перекинул бесчувственное тело Дерри через седло и помчался к позициям гвиннедского войска, в то время как Ридон и Лионель гнали единственного коня на восток. Изредка оглядываясь, Морган видел, как Ридон шлет ему проклятья, тоже оборачиваясь назад и крича что-то, но он не прислушивался, думая лишь о том, как быстрее доставить Дерри к своим.

Войско было в смятении. Воины рвались в бой, свирепо потрясая мечами и копьями, сверкающими в полуденном солнце. Келсон с решительным видом объезжал позиции, стараясь удержать офицеров, но даже он ничего не мог поделать. Над войском стоял гневный рев и лязг оружия — солдаты неистовствовали, жаждая отомстить за страшную смерть своих товарищей.

— Уберите оружие! — кричал Келсон. — Я приказываю вам! Вы что, не видите? Он хочет, чтобы мы атаковали первыми. Мечи в ножны! Я приказываю оставаться на своих местах!

Однако гул стоял такой, что никто не слышал его слов. В то время как центральные ряды раздвинулись, пропуская Моргана с безжизненным Дерри на руках, на левом фланге солдаты двинулись вперед без приказа, и офицеры уже не могли их удержать.

Келсон сделал последнюю напрасную попытку призвать их к порядку, потом развернул коня, выскочил им наперерез и внезапно остановился.

Он выпустил поводья, и конь встал как вкопанный. Привстав в стременах, король оглянулся и воздел руки к небесам, произнося при этом запретные слова — заклинание, которое слышал только ветер.

И когда он взмахнул руками, с кончиков его пальцев заструился малиновый свет, который, распространяясь во все стороны, встал светящейся стеной, прочертив на весеннем дерне яркую малиновую черту. Вырвавшиеся было вперед всадники пришли в смятение, испуганные кони стали как вкопанные, дико косясь на языки малинового пламени, скачущие над огненной чертой.

Никакого движения в стане неприятеля не наблюдалось. Ридон и Лионель вместе с вооруженной охраной достигли своих позиций как раз тогда, когда начались волнения в войске Келсона. Но Келсону было сейчас не до них. Он опустил руки и окинул воинов властным халдейнским взглядом, под которым солдаты покорно повернули своих коней и, вернувшись на свои места, снова построились в ряды, восстанавливая нарушенный порядок. Келсон вновь поднял руки и начал медленно опускать их ладонями вниз, словно усмиряя огонь, зажженный им. И когда он опустил руки, малиновый ореол, окружавший его наподобие королевской мантии, растаял и исчез. Король Гвиннеда снова был обычным человеком.

Никто не издал ни звука, пока Келсон, подобрав поводья, осматривал позиции врага. Долго смотрели вдаль его серые глаза, запоминая каждое знамя, каждую виселицу, каждое безжизненное тело. Через минуту король развернулся и возвратился к своему войску, величественный и властный. Оно встретило его мертвой тишиной. Но тут кто-то ударил мечом по щиту, и тотчас все подхватили этот приветственный звон; над войском поднялась грозная музыка стали. Келсон встал впереди своей армии с гордо поднятой головой и поднял руку, призывая к тишине. Морган, все еще с безжизненным Дерри поперек седла, стоял, пораженный всем этим, с удивлением наблюдая, как изменяется взгляд королевских глаз, как постепенно лицо короля обретает обычное выражение.

— Он мертв? — спокойно спросил Келсон.

Морган покачал головой и подозвал двоих оруженосцев, чтобы они помогли ему снять Дерри с коня.

— Нет, хотя дела его плохи. Капитан, позовите сюда Варина. Я думаю, его еще можно исцелить.

— Уж постарайтесь, — кивнул Келсон. — Морган, а что вы думаете об этом… представлении, устроенном для нас Венцитом?

Морган сосредоточился, немного удивившись, как Келсон легко забыл о том, что только что сделал, и вернулся к сути вопроса.

— Он хотел втянуть нас в битву прежде, чем мы будем к ней готовы, мой принц. И я думаю, это связано с тем, что он сам не готов к сражению. Во всяком случае, мне так кажется.

— И мне тоже, — кивнул Келсон. Он обернулся к Дункану: — Как вы себя чувствуете, отец Дункан?

Дункан поднял голову и хмуро посмотрел на Келсона, затем чуть заметно кивнул. Он уже спрятал меч в ножны, но руки у него были в крови заложника, убитого им и Варином. Он взглянул в сторону вражеского лагеря, на виселицы, на свои окровавленные руки.

— Я… я в гневе убил заложника. Я не должен был этого делать. Мне нужно отдать мой меч…

— Нет, — скорбно покачал головой Келсон. — Вы с Варином освободили меня от необходимости собственноручно лишить его жизни. Торваль знал, когда пришел сюда, что измена с их стороны будет стоить ему жизни.

— Что правда, то правда, — мрачно усмехнулся Дункан, — но я все равно не должен был так поступать, мой принц.

— Может быть, но это простительно. Я бы…

— Государь! Сюда едет Венцит! — крикнул кто-то.

Келсон вздрогнул и обернулся, как будто ожидал увидеть Венцита, ринувшегося в бой. Вместо этого он увидел отделившуюся от вражеского войска горстку всадников. Знаменосец держал штандарт Венцита с серебряным скачущим оленем на черном фоне. За ним следовали Лионель и Ридон, а дальше — худощавая горделивая фигура — это мог быть только Брэн Корис, а за ним и сам Венцит.

Всадники быстро приближались к центру поля, и Келсон, прищурившись, наблюдал за их передвижением.

— Это западня, — пробормотал Дункан, окинув всадников ледяным взором голубых глаз. — Они на самом деле не хотят никаких переговоров, это ловушка. Не верьте им, государь.

— А вы что скажете, Морган?

— Я согласен, что им нельзя доверять, мой принц. Но, боюсь, мы должны снова вступить в переговоры — хотя у меня не больше причин любить торентцев, чем у Дункана.

— Хорошо сказано, — кивнул Келсон. — Епископ Арилан, вы поедете с нами снова? Ваше участие было бы очень…

— Я поеду, государь.

— Хорошо. И вы, Дункан. Я хотел бы, чтобы вы тоже поехали, но при сложившихся обстоятельствах не могу вам приказывать. Вы можете на время смирить ваш гнев?

— Я не разочарую вас, мой принц.

— Тогда вперед. Нигель, вы снова остаетесь здесь и принимаете командование до Нашего возвращения.

Келсон, обмотав поводья вокруг левой руки, оглянулся на молодого пешего барона с королевским знаменем. Мрачно улыбнувшись, король приблизился к нему на коне, протянул руку и сомкнул пальцы вокруг древка. Барон на мгновение смешался, потом широко улыбнулся и помог королю поднять знамя и укрепить конец древка в стремени. Когда над королем поднялось знамя, гул одобрения прошел по рядам его воинов.